Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса
– Ну вот, в город въезжаем! – изрёк Женька.
– Давай в какой-нибудь торговый центр! – приказала ему Николаевна.
– Слушаюсь и повинуюсь, – с улыбкой сказал наш водитель.
– А ты с Варькой посидишь!
– Да мне в удовольствие!
– Вот и хорошо.
Притормозив у большого светящегося здания, Николаевна вывела меня за руку из машины. Она подводила меня к торговым местам и показывала разные наряды, но я ничего ей не говорила. «Ну тебе хоть что-то нравится?» – спрашивала она меня. «Так мне-то многое нравится. Только денег у меня таких нет», – стыдилась я. «Всё. Моему терпению пришёл конец. Снимай с себя шапку, куртку, сапоги. Будем меняться!» – попросила она меня. «Милочка! – крикнула она менеджера в белой блузке. – Принесите нам всё самое модное для юной красавицы!»
Юная красавица стояла за длинной ширмой и смотрелась в зеркало. Длинная коса была ниже пояса, а больше, пожалуй, никаких достопримечательностей у неё не имелось. «Машенька, примерь», – Анка сунула мне за шторку целую кучу одежды. Я начала разбирать: джинсы, кофта, ботильоны, куртка, шапка… Слов нет, чтобы передать те ощущения, которые я тогда испытала! Во-первых, непреодолимое чувство стыда. За то, что я так выгляжу неловко, за то, что не могу сама себе позволить ничего и за то, что у меня есть такой никчемный муж, которому абсолютно безразличен этот вопрос. А, во-вторых, восторг. Это чувство, правда, не перебивало первое, но было таким же сильным. Когда я примеряла все новые шмотки на себя, мне хотелось жить! Я завидовала самой себе и тем людям, которые могут без оглядки на ценник позволить купить любую вещь. Я же давно забыла, что это такое, да, впрочем, и не знала-то никогда.
– Ну, покажись! Выйди к нам, – звал меня голос из-за ширмы.
Расправив все мелкие складочки и одернув ярко-красную кофту, я вышла в центр примерочной. «Ой, какая ты!» – всплеснула руками Николаевна и приложила ладони ко рту. «Нам нравится! Берём всё! – кинула она продавщице. – По карточке можно?» Та кивнула в ответ. «Так. Я на кассу. А ты давай уложи пока свои вещи в тот большой пакет. Да, ценники мне подай. Пробить же это всё как-то нужно», – протараторила Анка.
Я стояла в недоумении. Тогда Анна Николаевна подошла ко мне и резкими движениями сорвала с каждой вещички ценники: «Ну, кулёма, тебя не дождаться!»
Я смотрелась в зеркало и не могла прийти в себя: «Как это? Я думала, такое только в фильмах бывает…»
– Э-эй, Ма-ру-ся, закругляйся! Хватит красоваться! В больницу опаздываем! – звала меня Николаевна.
– Ой, – спохватилась я. – Бегу!
Анка уже сидела в машине, когда я выходила из торгового центра. Она смотрела в окно и ждала меня. Я плавно процокала на каблуках (долой старые дутики!) и села в красную бэху! На задних креслах сидели Варюня и Женька, который так и выпучил на меня глаза: «А ведь можешь, когда захочешь! Ну ты даёшь!»
– Некогда восторгаться! Всё потом! – проговорила Николаевна и указала Жене взглядом на водительское кресло.
Высокое здание поганенького ораньжевато-коричневого цвета стояло в небольшом сквере. Вход в него оказался со стороны дороги. Именно поэтому там было шумно и грязно. Здесь же находились маленькие магазинчики со всякими разными товарами, поэтому по двору постоянно ходили люди с коробками и тележками, на которых можно было с лёгкостью наткнуться.
Я несла Варюшу на руках, а Николаевна бежала впереди меня: «Ты не торопись – не торопись. Я пока в регистратуре договорюсь». Она по привычке поправила шляпку и скрылась за дверью. «Маша, подождите!» – окрикнул меня Евгений и, догнав, забрал Варюшку к себе на руки. Я придержала двери, чтобы они могли протиснуться, и зашла после них.
В коридоре было целое столпотворение. Дети разных возрастов ходили по проходу и висли на своих мамах и папах. Присесть было некуда – всё забито и занято. «Вы к кому?» – поинтересовалась у меня девушка в белом халате. «К онкологу», – ответила я. «Ой, так это на другой этаж Вам нужно, на следующий, а там – в левое крыло», – объясняла мне она. Я поблагодарила медсестру и отправилась к Николаевне. «Вот, – протянула она мне нашу карточку. – Держи. Только всё равно очередь придётся сидеть. Примут, но по талонам.» «Так ладно. И то хорошо», – говорила я. «Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, – причмокнула языком о нёбо Анка. – Талон-то у нас 42-ой…» «У-у-у, – протянула я. – Ну, ничего не поделаешь. Пойдёмте что ли к кабинету.»
Вскоре мы нашли то самое левое крыло, а когда заглянули – ужаснулись: очередь была до другого отделения. «Простите, а это все к онкологу?» – потихонечку спросила я у одной женщины. «Да что Вы! Нет! Это ещё далеко не все! Не забывайте, дети до года вне очереди идут, так что здесь ещё столько же будет!» – жаловалась та. «Да? – обрадовалась я. – А мы и есть до года!» «Но всё равно, через человека Вам. Так что запаситесь терпением и ждите!» – оборвала она меня.
Женька держал Варюшку на руках, а она целовала его в обе щёки. «Папа?» – спросила соседка по лавочке, на которой я сидела. «Да нет же… Наш добрый знакомый!» – улыбнулась я.
«Вот бы и мне такого доброго знакомого!» – засмеялась она. «А Вас как зовут?» – заглядывала я в глаза полной женщины. «Марина», – представилась она. «Очень приятно, – сказала я. – А меня Маша».
Громкий звук вдруг заигравшего мобильника заставил нас обернуться. Николаевна скорей схватила трубку: «Да. Я. Что? Андрюша? Как упал? На какой стройке? В областной? Адрес! Диктуйте адрес!» Она развернулась и, ничего не говоря, побежала к выходу. Потом быстро прицокала на каблуках обратно и ошалелыми глазами посмотрела на Женьку: «Поехали. С Андреем что-то случилось!» Тот мгновенно мне подал Варюху и кинулся за ней. Я запереживала: «Что могло случиться с её внуком?»
Через пару минут знакомая мелодия заиграла и у меня в кармане: «Машенька, мы в областную едем. Ты там уж теперь давай сама как-нибудь. Андрюшка куда-то упал. Мне толком не объяснили. Всё. Давай!» Николаевна бросила трубку, а на экране высветилось «Вызов завершён».
Мне ничего не оставалось, как ждать: во-первых, очереди на приём к онкологу, а во-вторых, известий от Анки.
Красная лампочка над входом в кабинет врача загоралась так медленно, что, казалось, очередь совсем не двигается.
– Мариночка, а Вы-то с чем? – спрашивала я подругу по несчастью.
– Да вон у Никитки две гемангиомы нужно выжигать, – показала она мальчишке на спину и руку. – Рубашку-то не будем задирать на спине, а рукав-то загнуть можно.
Она отогнула клетчатую материю и показала тёмно-красный пупырчатый нарост: «Вот уж не первый раз приходим. Тогда ска-зали подождать, мол, если расти будет, приходите. Вот. Мы измерили – вырос. Пришлось идти. Сама больше него боюсь!»
Я отвела взгляд от руки и поблагодарила Бога, что у нас он не такой большой. «А вдруг и нам прижигать будут?» – напугалась я.
– А прижигают как? С наркозом? – обратилась я к Марине.
– Не знаю. Но говорят, что нет… – услышала я в ответ.
Я держала Варюшку на руках и прижимала к себе. Она так устала, что то и дело усыпала. В помещении становилось душно. Спёртый запах заставлял вены шуметь, и у многих уже не хватало сил, чтобы дождаться своей очереди: кто-то просто уходил.
– Ждановы? Здесь есть Ждановы? – вышла в коридор медсестра.
– Здесь мы, – привстала со скамейки я.
– За Смирновыми пойдёте. Через человека, – пробубнила она мне и скрылась в кабинете.
Перед нами сидела девчонка лет десяти, по-видимому, со своей мамой. Её нога была голой до колена, и она держала её навесу. «Мам, ну скоро мы?» – начинала канючить девчонка. «Да вот почти. Сейчас выйдут и мы пойдём», – успокаивала её мать. Я нервничала, и меня так и тянуло с кем-нибудь поговорить. «А что случилось?» – указывая на оголённую ножку девчонки, спросила я у матери. «На ступне нарост такой, что ходить не можем. Вот пришли показать», – пояснила мне она. Вскоре красная лампочка загорелась вновь, и мать, приподнимая дочь, взяла её под руки. Та допрыгала до кабинета на одной ноге.
Недолгое молчание и из-за дверей раздался громкий рёв. Мы с Мариной посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. «Прижигают», – констатировала моя знакомая. Плач ребёнка всё усиливался, и было чуточку слышно, как приговаривала её мать: «Да всё-всё, Наташа. Уже ведь не щиплет!» «Ага-а, – подвывала та. – Это у тебя не щиплет, а я теперь ходить не смогу!» «Да ладно тебе, – пыталась успокоить её мама. – Вон там какие маленькие сидят, и ничего!»
Смирновы вышли из кабинета, а я со спящей Варюшкой зашла вслед за ними.
– Пелёнку на столике расстилайте, – не отрываясь от записей, произнесла медсестра.
Одной рукой я развернула фланелевую материю с яркими красными зайчиками и уложила малышку на неё.
– Что у вас? – подошла к нам женщина-врач.
Я приподняла светлые кудряшки и показала нарост. Потом испуганно посмотрела на онколога, который, ощупав гемангиому, вынес вердикт: «Голову придержите. Прижгу сейчас». «Сейчас? – не ожидая этого, произнесла я. – Как сейчас? Что – прямо сейчас что ли?» «Ой, мамочка, успокойтесь же! Это совсем не больно! Прижигать будем холодным азотом, – отвечала мне хрупкая тоненькая женщина небольшого роста. – Пока спит малышка, всё и сделаем. Вы только ей ручки держите и голову, чтоб она случайно мне не помешала проводить манипуляции».
